Первая, единственная минорная в ряду 12 симфоний, считается самой «бетховенской» не только потому, что написана в до миноре, любимой тональности Бетховена в героико-драматических опусах, но и потому, что в ней пафос борьбы и преодоления выражен, пожалуй, мощнее, чем в каком-то другом классическом сочинении XVIII века.
С 96-й связан исторический анекдот, обычно сопровождающий появление у некоторых гайдновских симфоний названий. Сам композитор никогда не давал им каких-либо «заголовков», но в концертной практике они закрепились. В случае с этой симфонии рассказывают о происшествии, случившемся на премьере в Лондоне. Когда Гайдн появился в оркестре, чтобы по традиции того времени руководить исполнением, некоторые слушатели из середины партера перебрались поближе, чтобы как следует рассмотреть маэстро. Как только они пересели в первые ряды, на их прежние места обрушилась огромная люстра, никого, к счастью не задев. Раздались выкрики «Чудо! Чудо!», которые и приклеились к симфонии в качестве названия. Если учесть, что любая симфония Гайдна обязательно имеет то или иное «чудесное» изобретение, остроумную композиционную находку, то случайный заголовок можно считать вполне оправданным. В 96-й симфонии привлекают внимание деревянные духовые, активные, как никогда до этого в сочинениях Гайдна.
Дополнит программу эффектный концерт для фортепиано с оркестром в исполнении Маэстро Александра Рудина.