Джулиана Бансе: пою на русском, но говорить не могу
14 марта в Концертном зале имени Чайковского прозвучит единственная опера великого Бетховена «Фиделио». Заглавную партию Леоноры в интернациональном ансамбле артистов исполнит Джулина Бансе, одна из самых ярких сопрано на европейской сцене. Eclectic встретился с немецкой оперной звездой перед выступлением.
— Пишут, что вы впервые в России? Чего вы ждете от российской публики?
— Нет, я уже приезжала в Москву в 2009. Тогда был единственный концерт в Московской консерватории имени Чайковского. Я исполняла «Семь песен» Альбана Берга.
— Значит вы знакомы с русской аудиторией! Заметили какую-нибудь разницу между российской и европейской публикой?
— Мне кажется, для русских музыка является более важной и вызывает более живой отклик. Для вас это не просто развлечение, а что-то глубокое, идущее из души. Я помню, что публика была очень благодарной и сосредоточенной на том, что звучало со сцены.
— В нашей стране довольно сильная оперная школа, есть ли среди российских оперных певцов такие, которыми вы восхищаетесь или, может быть, считаете примером?
— После падения Берлинской стены много русских исполнителей приехало в Восточную Европу. К тому же, у меня огромное количество русских коллег, с которыми мы вместе пели. И в Европе, и в Америке. Русские певцы есть везде! Многими из них я восхищаюсь. С ними очень интересно работать. За ними любопытно наблюдать, так как техника и школа – другие. Правда, последнее время я замечаю, что различия уже не так видны. Мы перенимаем друг у друга опыт. Думаю, это замечательно. В этом я вижу выгоду международного сотрудничества.
— Вы имеете в виду артистов, которые уже давно живут и работают в Европе или тех, кто едет учиться?
— И тех, и других. В Германии у меня много знакомых артистов, которые учились в Москве. Правда, в основном это пианисты. Но в Мюнхене, где училась я сама, было много студентов из вашей страны. И это прекрасно. Потому что русская и немецкая музыка – каждая, как отдельный космос.
— Кто из ваших партнеров по сцене вам наиболее запомнился или может быть что-то дал вам в профессиональном плане?
— Обычно мы собираемся вместе на очень короткое время. Для какого-то проекта или концерта на 4-5 дней, для постановки оперы на 5-6 недель. Мы оказываемся на этот период в одной «корзине», выдаем что-то на-гора и снова разлетаемся каждый в свою сторону. У нас есть способность быстро сплотиться в некую команду, сотворить нечто и расстаться. Иногда это просто, иногда не очень. Но всегда это волнительно и интересно.
— Ваша партия в «Фиделио», чем она интересна для вас? Вы уже ее исполняли ранее?
— Это история женщины, которая притворяется мужчиной, чтобы спасти из тюрьмы своего возлюбленного. Сложность этой роли в том, что, с одной стороны, нужно быть влюбленной женщиной, а с другой, необходимо заставить всех поверить в то, что ты мужчина. Требуется продемонстрировать обе стороны этого персонажа. Что крайне увлекательно. Впечатляет и музыка Бетховена: очень нежная и женственная вначале, и полная энергии и силы к финалу произведения. Когда мы ставили «Фиделио» в Вене пару лет назад, мне удалось показать все грани своего персонажа. В роли много красок. Для ее исполнения необходимо быть неплохим актером.
— Но сейчас нас ждет концертное исполнение, не спектакль. Как будете справляться?
— Конечно, это вызов. Не будет помощи костюмов и декораций. Необходимо выразить все нюансы роли одним лишь голосом, энергетикой. Но, я думаю, это возможно. Бетховен все вложил в свою музыку. Все краски голоса, все эмоции можно взять оттуда.
— Вы долго репетировали эту партию?
— На совместные репетиции у нас есть всего четыре дня. Но, как вы понимаете, все артисты тщательно готовились, учили, пели дома. Приехав сюда, нам остается только лишь свести все воедино.
— Из партий, которые вы исполняли, какие для вас наиболее любимые и почему?
— Конечно, Леонора из «Фиделио» очень важна. Далее: «Лоэнгрин» Вагнера, я исполняла ее в этом году в Амстердаме. Следующая – это партия, которую я пела несколько лет назад, но она снова вернулась ко мне – Фьордилиджи из «Так поступают все» Моцарта. И, наконец, Татьяна из «Евгения Онегина». Пела ее несколько лет назад в Австрии. На русском! Это было очень-очень сложно! Но она – одна из моих любимых партий. Музыка божественно прекрасна! Должна признаться, что русский язык – создан, чтобы на нем петь. Он очень мягкий и музыкальный. Но я до сих пор не говорю на русском. Могу лишь петь на нем.
— Что мечтаете исполнить?
— Хотела бы еще раз спеть Татьяну. Верю, что кто-нибудь даст мне такой шанс. Кроме того, надеюсь исполнять больше из репертуара Штрауса. Это мое пожелание ко Вселенной.
— Как и почему вы пришли в оперу?
— Мой отец был певцом. Поэтому петь для нашей семьи – естественно. Когда мне было 10-12 лет, родственники твердили, что у меня прекрасный голос. Но меня это мало интересовало, я была увлечена классическим балетом. Планировала стать танцовщицей, и возможности голоса меня не волновали. Но позже, лет в 14-15 я все больше начала увлекаться вокалом, брать уроки и решила, что именно в нем мое будущее.
— Это не слишком поздно для начала занятий?
— Довольно поздно, но нормально. Если усиленно заниматься, то все получится.
— Вас называют одной из самых ярких европейских певиц, как добиться такого признания критики и публики?
— Каждый человек развивается по-своему. У каждого свой характер. Каждый голос индивидуален. Поэтому путей, которыми можно достичь желаемого – множество. Но есть ряд базовых вещей, которых должно быть много – работы, таланта, упорства и дисциплины. Иногда я вижу молодых исполнителей, которые считают, что у них красивый голос, и это гарантирует им признание в будущем. Но они даже не представляют сколько работы, а главное, дисциплины, стоит за успехом! Нужно делать маленькие шажки к вершине. Один за одним. Сказки про золушек случаются редко. За действительно великими карьерами стоит огромное количество маленьких шагов.
— Что бы вы сказали людям, которые не любят и не слушают классическую музыку?
— Я думаю, что все должно начинаться с детства, со школы. Родители и учителя должны сделать для ребенка классическую музыку нормальной вещью. На самом деле, в Германии дела обстоят так же. Многие думают: классика – очень сложная вещь. Она требует специальных знаний и специальных навыков. Но это же не так! Пусть дети не станут профессиональными музыкантами, но слушать музыку, учиться играть на инструменте, заниматься классическим танцем – это важно для развития личности. Пусть музыка станет нормальной частью их жизни. Взрослому сложнее. Все время кажется, что ты недостаточно умен, хорош, чего-то не понимаешь, что это сплошной стресс. Это все неправда. Просто набор клише.
— У вас самой в жизни какие-то увлечения, кроме классической музыки существуют?
— Конечно, нет! (смеется). Я люблю спорт. Обожаю проводить время со своими тремя детьми. Они тоже требуют времени! Я хожу с ними на футбольные матчи. Дома у нас есть животные – тоже своего рода увлечение. На самом деле, когда я дома – я не слушаю классическую музыку. Джаз или даже поп – это отдых. Когда звучит классика, что-то в моем мозгу переключается. Я слушаю ее как профессионал – это работа. А иногда так прекрасно прожить какое-то время вообще без музыки!