Интервью с Александром Рудиным

Александр Рудин: Надеюсь, что я не потерял способность чему-то учиться

В мартовском номере газеты «Музыкальный Клондайк» - беседа с артистом, чье имя неизменно ассоциируется с музыкой необыкновенной духовной красоты, музыкой чистой и ясной – конечно же, барочной. Имя это часто бывает связано с другим – не менее прекрасно звучащим – в нем воплощена вся живость музыки…Как вы уже догадались, речь идет об Александре Рудине, художественном руководителе и дирижере камерного оркестра Musica Viva.

Виртуоз-виолончелист, харизматичный дирижер, интеллектуал с непревзойденным чувством юмора, обаятельный собеседник и – наверное, это все-таки главное, - настоящий Музыкант. Александр Рудин с завидным постоянством уже на протяжении многих лет радует любителей прекрасного своими эксклюзивными проектами, воплощаемыми им с неизменным мастерством, безупречным вкусом и ошеломляющей красотой. Мы встретились с Александром Израилевичем в канун весны, в милом двухэтажном особнячке в Гарднеровском переулке, с его особой атмосферой старой Москвы, уже пропитанной запахом тающего снега.

-Чувствуете весну, какой воздух прозрачный стал?

-Да, и день уже прибавился.

-Этой весной у Musica Viva много интересных проектов. Среди них выделяется концерт 14 апреля в Зале Чайковского, с российской премьерой двух раритетных вещей – оратории Хассе «Паломники к Гробу Господню» и оперы-кантаты Генделя «Ацис, Галатея и Полифем». Программа уникальная. Как возникла ее идея?

-У нас этот абонемент - «Шедевры и премьеры» - уже проходит много лет, и мы стараемся в каждом концерте представить что-то неожиданное, редко исполняемое. По поводу Генделя хочу заметить, что, хотя Генделя играют чаще, в основном это инструментальная музыка. А оперы как раз почти не играют. В последние годы Московская филармония начала представлять каждый год одну из опер Генделя, и Musica viva участвовала в этих абонементах. Таким образом мы сыграли три оперы Генделя и продолжаем традиционно знакомить аудиторию с операми Генделя в филармоническом абонементе оркестра Musica Viva. «Ацис, Галатея и Полифем» - ранняя, итальянская версия оперы. Мы уже играли Хассе, и даже записали виолончельный концерт. Он был чрезвычайно плодовит и популярен, и действительно его музыка очень красивая. При этом совершенно несправедливо забытая. Но она яркая, свежая, эмоциональная, и я думаю, что она должна звучать. Теперь главное, чтобы все собрались в нужное время в нужном месте, и чтобы все у нас сложилось.

-Заметила, что участники проекта – молодые певцы из разных стран, самому старшему, Моргану Пирсу – 27 лет. Любите работать с молодыми исполнителями?

-У нас так часто бывает, что в оперных проектах собираются международные составы. Редко складывается, чтобы участвовали только отечественные артисты, да и то, как правило, это певцы, которые проходят заграничную стажировку. А с молодыми приятно играть, и еще они любят музыку.

-Может, планируете развивать это направление – работу с молодыми оперными певцами, как, например, Молодежная оперная программа в Большом театре или Академия молодых оперных певцов в Мариинке?

-Нет, у нас так получается не всегда. Хотя я этого никогда не избегаю. С удовольствием бы работал с молодыми певцами, но вся проблема в том, что сначала нужно найти этих ребят, и чтобы при этом они были не только молодые, но и достаточно зрелые, профессионально подготовленные. Этот репертуар, в общем-то, мало поется. Многим надо было учить его заново, это же абсолютно свежие партии, и не все так охотно откликаются. Кстати говоря, молодежь легче откликается на что-то новое. Вместе с тем должен сказать, что нам везло. В наших оперных проектах все певцы – как на подбор. Я всегда был доволен, как у нас это проходило.

- Будет ли повтор этой программы?

-Этот вопрос я часто слышу и вынужден отвечать отрицательно. Один раз, конечно, мало. Но…Я вот постоянно слышу вопрос про наши «Вариации на тему рококо» Чайковского с балетом. Нас спрашивают, а это у вас еще будет? А где это будет? Но ведь это все стоит денег – такой проект как кросс-балет или с оперой. У нас в стране замечательные традиции и масса музыкально продвинутых городов, но попробуйте предложить им такой проект, и никто не возьмет, у всех «нет денег». Как правило, есть средства, чтобы один раз в год или два провести фестиваль, пригласить одну звезду и потратить все деньги на ее гонорар. На все остальное денег не хватит. Для меня лично это не проблема: мы – на зарплате, мы это делаем без гонорара. Но мы не можем приглашать танцоров или певцов, и говорить им – «извините, мы заплатим вам один раз, а остальное надо сделать просто так для публики».

-Продолжая тему работы с молодежью. Скоро Вы собираетесь выступать с Уральским молодежным симфоническим оркестром. Как Вы начали с ними работать?

-Я уж и не помню. Меня как-то пригласили туда много лет назад. Это изумительный коллектив. И, безусловно, Свердловская филармония – передовая у нас в стране. Там феноменальный директор, Александр Николаевич Колотурский. И он создал этот коллектив – Уральский молодежный симфонический оркестр. Я к ним езжу каждый год, а в этом сезоне уже в третий раз поеду. Наши связи стали крепче – мы планируем еще теснее сотрудничать. Их ведет дирижер Энхэ, он собрал этот состав. Но там существует постоянная ротация, они же взрослеют, и есть определенный возрастной ценз.

-Сколько у Musica Viva сейчас своих абонементов в Московской филармонии?

-Немного: это «Шедевры и премьеры» в Концертном зале им.Чайковского, «Золотая классика» (наш новый абонемент, он стартовал с этого сезона) и «Популярная музыкальная энциклопедия» с Артемом Варгафтиком в новом зале Филармония-2.

-Вот-вот, чисто оперного абонемента нет. А если бы было что-то такое, как «Опера с Musica Viva и Александром Рудиным»?

-Это было бы здорово, но очень дорого собирать, и больше одного раза в год не сделаешь. Хотя у меня материала много. Musica viva, кстати, планирует в новом сезоне концертное исполнение одной русской оперы. А вообще это направление хотелось бы продолжать.

-На каких инструментах играете вы и музыканты вашего оркестра?

У меня есть свой инструмент, на котором я иногда играю, работы анонимного старинного мастера, инструмент неплохой, но не являющийся выдающимся. И еще у меня есть в пользовании инструмент из Госколлекции. Это инструмент великого мастера Доменико Монтаньяна. На этом инструменте я играю очень давно, играл еще на конкурсе. У всех артистов нашего оркестра свои инструменты. У кого-то получше, у кого-то похуже, но свои. Когда еще мы поступили на работу в Департамент культуры, за последние несколько лет до кризиса, который сейчас разразился, нам удалось купить клавесин и контрабасы. Прекрасно, что мы успели, и это осталось у нас.

-Musica Viva концертирует по России?

-Мы гастролировали в прошлые годы. Сейчас уже меньше, в связи с отсутствием достаточного финансирования. Давно прошли времена, когда принимающая сторона брала на себя все средства и расходы. Все равно где-то нужно искать деньги на дорогу. Главное – это дорога. Это всегда проблема. Многие залы, филармонии готовы нас принять, но опять же все упирается в деньги. И прежде всего, конечно, в транспортные расходы. Вы знаете, как дорого стоит у нас сейчас перелет внутри страны? А расстояния большие. Поехать куда-нибудь в Сибирь – это же десятки тысяч евро. И должны быть спонсоры, с наличием которых всегда проблема. К сожалению, они предпочитают поддерживать другие направления, не музыкальные, не театральные.

-У некоторых оркестров есть спонсоры.

- У нас в данный момент, к сожалению, нет спонсоров, мы их ищем – придите к нам, придите! Помогите, пожалуйста.

-Культуру нужно поддерживать, должен быть институт меценатства. Когда-нибудь же закон примут.

-Может, и не в законе дело. А в нашем восприятии.

-Возможно. Вадим Холоденко рассказывал, что в Америке вся культура развивается на вложениях меценатов, частных пожертвованиях. Там это очень распространено.

-Конечно, у них все оркестры практически существуют на частных инициативах. Непонятно, как это все работает, но все-таки работает.

- Были ли у Вас кумиры в юности? Кто для Вас являлся идеальным музыкантом?

-Надо сказать, что я ко всем отношусь с уважением. Но, пожалуй, только Ростроповича среди виолончелистов я считаю величайшим исполнителем и музыкантом, чрезвычайно яркой личностью, не всегда со знаком плюс, между прочим. Он прожил несколько жизней, может, даже за кого-то прожил. Сейчас его многие ругают, как он играл: и это было не так, и то не так…Не знаю, мне и сейчас нравится. И Гленн Гульд, конечно. Кто еще? Рахманинов. Энеску. Вот такие личности. Скорее, творцы и исполнители. А таких кумиров, чтобы я собирал фотографии и их развешивал, - не было. Ну, а как личности, лучше искать не среди музыкантов и не в этом времени, в другой эпохе. Альберт Швейцер - он в Африке лечил людей, был органистом, писал о Бахе. Вот это заслуживает восхищения. Очень уважаю и чрезвычайно высоко ценю Плетнева. Владимир Юровский мне очень нравится – как дирижер, музыкант, просветитель. Молодые исполнители – пианисты Юра Фаворин, Вадик Холоденко, виолончелисты Боря Андрианов, Эмин Мартиросян. Нет в рамках формата интервью возможности перечислить всех, у кого можно чему-то учиться.

-Я знаю, что Вы очень любите Гайдна. Скоро будет концерт, «Портрет Гайдна на фоне Вены», там представлена редкая музыка, как Вы эту программу составляли?

- Музыки в тот период было написано очень много, и композиторов были сотни. И временами это – высокопрофессиональная музыка. Когда ее играешь, удивляешься, почему ее не знают... А почему Гайдна не играют сегодня? Симфонии Гайдна большие оркестры не берут сейчас. Раньше играли. Лет тридцать-сорок-пятьдесят назад. А сейчас это вроде бы дано на откуп камерным оркестрам, барочникам, но у нас камерные оркестры предпочитают играть другие сочинения и Гайдна обходят стороной. Некоторые еще так к нему относятся, что это немножко простоватая музыка, мало там контрастов, малоинтересная.

-Традиционный вопрос: есть такая вещь, которую мечтаете сыграть?

- Должен сказать, что я – как раз из тех исполнителей, которые играли много разного. Я бы хотел сыграть еще какие-то вещи, но в раздел мечтаний это не попадает. Есть одно сочинение, которое я жалею, что не сыграл в юности и в молодости, а сейчас уже лень учить. Но я Вам не скажу, какое.

-А как Вы предпочитаете отдыхать?

-Я не знаю.

-Как не знаете?

-У меня нет предпочтений. Отдыхаю, как придется. Как получится. Если меня кто-то куда-то утащит. А так, в принципе, сам я не отдыхаю.

-Ну, а что Вам помогает расслабиться? Хорошая книжка?

-Хорошая книжка – это всегда хорошо. Прогулка. Театр.

-Любите гулять в лесу?

-Да, в лесу очень люблю гулять. И вообще, если я куда-то еду, люблю сворачивать и выходить гулять. Я люблю ходить. В Сокольниках очень люблю ходить и гулять. Я ведь живу в Сокольниках много лет, там и гуляю.

-То есть отдыхать Вам не приходится?

-Нет, почему. Я рассматриваю всю свою жизнь как отдых, за который мне еще и платят, между прочим. Для меня это не работа. Поэтому я никогда не говорю, что я работаю. Меня коробит, когда меня спрашивают – ты идешь на работу сегодня? Я иду на репетицию, а не на работу. Это две разные вещи для меня.